среда, 12 ноября, 2025
Директор Юридического института Алтайского государственного университета Евгений Аничкин рассказал “Атмосфере”, сколько студентов сейчас обучаются юриспруденции, что мотивирует учиться в России граждан КНР, Казахстана, Киргизии и Таджикистана, и как изменилось юридическое образование за последние 25 лет.
- Евгений Сергеевич, было время, когда юридическое образование считалось, наверное, самым популярным в России наряду с экономическим. Юридические специальности появлялись в разных государственных вузах, во множественных частных академиях. А как сейчас? Юридическое образование по-прежнему популярно?
- Могу сказать точно, что падения интереса к юриспруденции нет, он продолжает оставаться устойчивым. Основными показателями этого являются высокие наборы абитуриентов, которые мы проводим каждый год. В этом году мы по отдельным образовательным программам даже набрали абитуриентов больше, чем планировалось изначально.
Контингент у нас не падает, он из года в год достаточно стабильный. А поскольку контингент, в основном, внебюджетный, то и доходы достаточно стабильные.
И это не просто практика Алтайского края. Я общаюсь с директорами юридических институтов в других регионах, и везде эта тенденция есть. Интерес к специальностям, которые входят в укрупненную группу “Юриспруденция”, остается. И это не случайно.
Во-первых, те, кто поступают и становятся студентами, точно понимают, что без работы они не останутся, потому что есть большое количество правоохранительных органов, иных органов госвласти, органов местного самоуправления, масса хозяйствующих субъектов, где нужны юристы. 92 процента выпускников Юридического института сразу устраиваются работать по специальности.
Во-вторых, студентов привлекают широта и универсальность этих специальностей, разнообразные знания, которые они получают. В итоге юристы могут работать не только в государственных и коммерческих структурах, но и сами на себя, заниматься частной практикой. Из юристов получаются хорошие предприниматели. В общем, диапазон стартовых и последующих возможностей, которые дают получаемые знания, очень широкий.
- Сколько студентов вы сейчас набираете на первый курс?
- У нас есть бакалавриат (четырехлетнее обучение) по юриспруденции и специалитеты (пятилетнее обучение) по судебной и прокурорской деятельности и правовому обеспечению национальной безопасности. Есть и очное, и заочное обучение, а на бакалавриате ещё и вечернее.
В этом году на первый курс мы набрали почти 700 человек. Из них примерно 40 процентов очников, 55 процентов заочников и пять процентов вечерников. Всего сейчас в институте учится около 2600 человек. После Института гуманитарных наук и колледжа мы следующее по численности студентов подразделение в университете.
- Давайте поговорим о географии. Из каких регионов и стран приезжают поступать в Юридический институт?
- У нас география очень широкая. Если брать международный аспект, то сейчас в институте учатся порядка восьмидесяти студентов из-за рубежа. Это, прежде всего, Китай и Казахстан, есть студенты из Таджикистана и Киргизии. Что касается России, то, конечно, основа – это ребята из Алтайского края. Примерно 20 - 25 процентов – приезжие из других регионов, из Республики Алтай, Кемеровской области, Новосибирской области, из Тывы.
- С какой целью поступают иностранцы? Чтобы изучить российское законодательство?
- У них разные цели. Если это казахи, киргизы и таджики, то они, в основном, поступают на программы бакалавриата или специалитета, чтобы потом получить российское гражданство и остаться здесь жить и работать.
У китайцев совсем другая цель. У них очень престижно обучиться в российском вузе на магистерских или аспирантских программах. Это обеспечивает им в КНР хороший карьерный рост. У нас есть одна из магистерских программ, которая заточена прямо на китайцев – “Право и бизнес в России”. Кроме того, для них это дешевле в сравнении со стоимостью обучения в США и Европе.
- Вы заканчивали юрфак в 2000 году. Прошла четверть века. Если сравнить юридическое образование тогда и сейчас – что изменилось?
- На мой взгляд, каких-то фундаментальных, революционных изменений не произошло. Что поменялось, что появилось нового? Во-первых, мы восприняли тенденцию цифровизации. Сейчас в образовательном процессе используются цифровые технологии, справочно-правовые системы, которых раньше не было. Есть различные юридические программы-конструкторы для обучения студентов, иные средства искусственного интеллекта. Есть ряд новых курсов. Например, информационное право, информационные технологии в юридической деятельности, правовое регулирование электронной коммерции.
Во-вторых, юридическое образование стало более практико-ориентированным. На фоне теоретических фундаментальных знаний, которые были есть и будут, усилилась практико-ориентированность. Мы привлекаем практиков, которые проводят занятия, тренинги, мастер-классы, учат составлять юридические документы, то есть передают навыки. Студенческие практики и места их прохождения стали более разнообразны. У нас для этого в Алтайском крае заключены договоры с двадцатью пятью организациями. Студенты могут развивать практические навыки в нашей юридической клинике “Фемида”.
В-третьих, появилось проектное обучение. Есть такая программа “Стартап как диплом”. Суть ее в том, что студенты разрабатывают реальные бизнес-проекты. В нашем случае речь идет о проектах собственного юридического бизнеса. Такой диплом может писать один студент, а может группа из нескольких человек. Сейчас на средних курсах можно выполнять не курсовые работы, а практико-ориентированные проекты, например, о развитии юридической службы на конкретном предприятии, и это приветствуется.
- Какие научные школы представлены в Юридическом институте?
- У нас есть шесть кафедр, каждую из которых возглавляет доктор наук. За каждым из них есть своя научная школа. Кто-то занимается теорией права, кто-то, как я, конституционным правом, кто-то уголовным.
Но научные школы формируются еще и благодаря тому, что наши ученые получают гранты Российского научного фонда или госзадания, когда выделяется государственная субсидия на проведение исследований. Эти проекты позволяют аккумулировать коллектив вокруг ученого, подготовить качественные публикации для престижных журналов, издать монографии, привлечь зарубежных ученых в качестве партнеров. И у нас в институте есть несколько таких сильных проектов.
Например, у меня был проект (в начале года он завершился) по правовому регулированию присоединения новых регионов. У профессора Антона Васильева завершается проект по мемориальному праву – праву на историческую память, защиту памяти о предках. Это интересная тема: как юридически защитить память русского народа от посягательств в зарубежных странах? Все мы знаем примеры, когда сносят памятники советским воинам, которые освобождали страны Европы от нацистов. Этот проект обладает научной новизной.
У нас также реализуется проект о правовом обеспечении технологического суверенитета России и Белоруссии. Совместно с белорусскими юристами мы провели конференцию, издали коллективную монографию. Для юриспруденции это совершенно новая тематика. Президент РФ говорил о технологическом суверенитете в феврале прошлого года, а в настоящее время уже ставится вопрос о необходимости формирования технологического лидерства. Мы за полтора года эту тематику осмыслили, провели конференцию, издали книгу, опубликовали серию статей.
- А о чем идет речь в проекте о правовом регулировании присоединения новых территорий?
- В феврале 2022 года Российская Федерация официально признала ДНР и ЛНР независимыми государствами, а 30 сентября того же года они вошли в состав России. Я подавал заявку на грант в начале 2022 года и описывал такой вероятный сценарий развития событий как включение этих территорий в состав России. И ставил такие исследовательские задачи: как будет интегрироваться их законодательство в правовую систему Российской Федерации? Как их органы власти интегрировать в институциональную систему России?
Был создан научный коллектив проекта, и мы осмысливали, как меняется законодательство новых регионов. Сначала это были области Украины, потом, с апреля 2014 года по февраль 2022 года, самопровозглашенные государства, затем частично признанные государства (их не только Россия признала), и, наконец, субъекты Российской Федерации. За восемь с лишним лет они прошли четыре качественно отличающихся друг от друга этапа. Естественно, на всех этих этапах законодательство менялось.
- С 2014 года, когда ДНР и ЛНР провозгласили независимость, там действовало в какой-то части украинское законодательство?
- Продолжало. Я вам скажу больше: оно продолжало действовать, по сути дела, до интеграции в состав России. Даже в 2022 году отдельные элементы украинского законодательства, естественно не противоречащие конституциям ДНР и ЛНР, продолжали действовать. Но, надо признать, за восемь лет они существенно обновили систему своего законодательства. Причем делали это отходя от украинского законодательства и перенимая российский опыт.
- Я правильно понимаю, что теперь там, как в любом субъекте Федерации, действует российское законодательство и свое региональное, которое федеральному не противоречит?
- В принципе, да, но есть специфика. Есть немало оригинального, и это оригинальное обусловлено переходным периодом. Он установлен федеральными конституционными законами с 1 октября 2022 года до 1 января 2026 года. Переходный период касается приведения в соответствие их законодательства с федеральным, формирования собственно республиканских органов власти. Они уже приняли основную массу законов, которые заменили ранее существующие, привели в соответствие с российской правовую терминологию, во многом уже встроились в правовую систему.
Но по отдельным вопросам переходный период продлевается. Например, по регулированию земельных отношений – до 1 января 2028 года. По некоторым вопросам предусмотрено особое соотношение правого регулирования между республиканскими и федеральными органами.
- Это исследование имело теоретическую или практическую направленность?
- Когда писалась заявка, ставились в основном доктринальные задачи. Но мы не просто провели исследование переходного периода и интеграции новых регионов в состав России. Мы объединили вокруг себя ученых из ДНР и ЛНР, провели конференцию с их участием, издали монографию “Правовые вопросы воссоединения новых регионов с Российской Федерацией”, опубликовали порядка пятнадцати статей. Коллеги из новых территорий до сих обращаются с просьбами провести правовую экспертизу по тому или иному вопросу, потому что на каком-то этапе мы лучше знали их законодательство.
- Не прекращаются дискуссии о том, каким должно быть местное самоуправление – одноуровневым или двухуровневым. Наш губернатор Виктор Томенко недавно высказался о том, что в Алтайском крае сохраняется разнообразие, каждый район сам принимает решение. В Республике Алтай перешли на одноуровневую систему. Как вы считаете, какая система эффективнее?
- Я считаю, что для России, с учетом масштабов ее территории, национальных, конфессиональных, климатических условий, эффективнее двухуровневая система местного самоуправления. Опыт ее использования в течение тридцати с лишним лет показал, что это нормальная жизнеспособная модель. И она более демократична, потому что местная публичная власть максимально приближена к населению. При одноуровневой модели возникает дистанция между человеком и местной публичной властью. При одноуровневой системе управлять территориями сложнее и менее эффективно, чем при двухуровневой системе.
Новый закон о местном самоуправлении предусмотрел одноуровневую систему управления, сделав оговорку, что могут быть и иные модели. Но это в законе говорится, а есть же административные рекомендации максимально формировать одноуровневую модель. Недавно в Екатеринбурге проходил “Уральский форум конституционалистов”, и там на секции по местному самоуправлению все ученые высказались критически о новом законе. То есть, в экспертном научном сообществе этот закон воспринят плохо.
Справка
Аничкин Евгений Сергеевич – директор Юридического института АлтГУ, заведующий кафедрой конституционного и международного права. В 1998 году окончил исторический факультет АлтГУ, в 2000 году – юридический факультет этого же университета. Доктор юридических наук, профессор.
