Барнаул, 28  февраля – Атмосфера. Оппозиционный политик рассказывал "Собеседнику" о своей маме Дине Яковлевне и признался, что та боится, что его скоро убьет Владимир Путин (или его люди).

— Она вас спрашивает, когда вы перестанете Путина ругать?

— Когда я ей звоню регулярно, она говорит:"Сынок, когда ты прекратишь ругать Путина? Он тебя убьет" (смеется).

— А сама она как к нему относится — хорошо или плохо?

— Она к нему относится очень плохо, естественно, я же ее сын, в конце концов. Мама меня всегда приучала к тому, что надо отстаивать свою точку зрения, быть независимым и самостоятельным. На свою голову меня таким вот воспитала, а теперь возмущается, что я ругаю Путина, который пытается у нас — у нас с вами –отобрать свободу. Мама стала к нему очень плохо относиться и после Беслана, и после «Норд-Оста». И сейчас из-за войны на Украине она к нему очень плохо относится. Она к нему относится точно так же, как и я, просто боится, что меня убьют.

— Она серьезно этого боится или как бы в шутку?

— Нет, она серьезно боится. Она умный человек. Она очень этого боится. Она еще и пожилой человек, поэтому понятно, что у нее есть всякие возрастные опасения. В этом возрасте много чего боятся, но за себя она не боится, а за меня боится.

— Можете побольше рассказать про саму маму? Ее зовут Дина Яковлевна [Эйдман, родилась в 1928 году]. Она заслуженный врач-педиатр. Сейчас она, конечно же, уже не работает?

— Нет, конечно. Вы что, шутите, что ли.

— Ну, знаете, есть врачи, которые работают до самого конца...

— Да нет, моя мама уже не работает. Во время войны, будучи школьницей, она рыла окопы. У нее была тяжелая жизнь. Она воспитывала двоих детей. Она действительно очень способный, талантливый врач и до сих пор может диагнозы мне ставить по телефону — не обязательно к ней приезжать.

— И какие же она вам ставит диагнозы, интересно?

— Если я рассказываю ей симптомы болезни, она говорит: у тебя бронхит и нужно делать то-то и то-то. Или, говорит, у тебя ангина, простуда, или у тебя грипп.

— Она разбирается в современных лекарствах, например антибиотиках?

— Она ненавидит антибиотики — считает, что они убивают иммунную систему. Она скорее сторонник народной медицины.

— Какие народные средства она вам рекомендует? Чай с медом?

— Ну да, что-то такое. Всякие травяные настои, конечно, в зависимости от болезни. Короче говоря, таблетки она не любит. Она даже аспирин считает небезопасным, хотя не против него. Она против анальгина.

— Как она сама поживает?

— Она отлично поживает. У нее седых волос меньше, чем у меня. У нее нет склероза.

— В здравом уме, ясной памяти?

— Абсолютно.

— Вы живете отдельно?

— Да, она в Нижнем Новгороде, а я в Москве.

— Она живет там с кем-то?

— Нет, она одна живет.

— Прямо совсем одна?

— Да, но к ней ходят моя сестра и ее внук.

— Вы ее как часто навещаете?

— Когда бываю в Нижнем. Она в Москву зимой, в декабре [2014 года] приезжала. На дне рождения [9 октября] у меня была. Сейчас ей тяжело ездить, поэтому в основном я езжу раз в месяц.

— Созваниваетесь как часто?

— Еженедельно.

— Борис, на какие темы, не связанные с политикой, вы разговариваете с мамой?

— Про детей — ее внуков.

— Узнает, как у них дела?

— Ну естественно, ну естественно. Ничего такого сенсационного тут нет.

— То есть "Левиафан", например, который сейчас обсуждает вся страна, мимо нее не прошел?

— Я думаю, ей бы понравился "Левиафан", но она Интернетом не пользуется в силу возраста. Я думаю, она непременно пойдет в кинотеатр, я просто уверен, что она пойдет.

— Хорошо. Если не про Путина, то еще о чем-то, связанном с политикой, разговариваете? Например, что она думает о ситуации на Украине?

— Категорически против. Считает, что это катастрофа и вообще полный кошмар.

— Ну и, наверное, напоследок спрошу вас: а вы сами не боитесь Путина? Или стали все-таки осторожнее?

— Я сам... несильно боюсь.

— Но чуть-чуть есть страх, да?

— Ну слушайте, я прикалываюсь. Если бы я боялся, то вряд ли возглавлял бы оппозиционную партию, вряд ли бы занимался тем, чем занимаюсь.

— О себе мама,  что рассказывает? Может, она выращивает что-нибудь? Как проходит ее жизнь?

— Нет, ничего она не выращивает, она же живет в двухкомнатной квартире. Что там выращивать? Она же не на огороде живет.

— Может, вы какие-нибудь фильмы с ней обсуждаете?

— Она смотрит телевизор, фильмы, общается с соседями. Живет нормальной жизнью пенсионера.

— То есть у нее политика Путиным не ограничивается?

— Нет, но войну-то Путин развязал, поэтому это неразрывные вещи.

— К другим оппозиционерам вроде вас она как относится?

— Она очень хорошо относится к Ходорковскому, она его знает, видела еще тогда, до посадки. К Навальному она тоже нормально относится, но считает, что его надолго могут посадить и что, в общем, это кошмар. Ей жалко его жену Юлю.

— Почему? Ведь все хорошо закончилось? Срок дали условный.

— Во-первых, еще ничего не закончилось. Во-вторых, она считает это кошмаром, когда дети остаются без отца.

— Она не боится, что Навального убьют, а за вас опасается?

— Ха-ха-ха! Она же не может за всех бояться. Она ведь моя мама, а не Навального.

— О чем говорили с мамой в один из ваших крайних с мамой разговорах?

— Мы обсуждали мою младшую дочку Софью, которая поет у Аллы Пугачевой. Мама очень интересовалась, в кого у нее такой голос. На этот вопрос я ответить не смог (смеется).

— Думаете, не в вас?

— Нет.

Может, в бабушку?

— У мамы голоса нет, но слух хороший.