Госдума за последние несколько лет
приняла ряд антикоррупционных законов, а правоохранители регулярно задерживают и сажают чиновников за взятки и растраты бюджетных средств. Однако поменялось ли отношение к коррупции у самих россиян? Быть может, к этому явлению мы уже привыкли? Или, наоборот, стали активнее с ним бороться? На вопросы
"Коррупции.NET" ответил доктор социологических наук профессор
Вячеслав Локосов.
– Вячеслав Вениаминович, за последние годы россияне как-то изменили свое отношение к коррупции?
– С моей точки зрения, особых изменений по отношению к коррупции у россиян не произошло. Когда проходят опросы общественного мнения, среди главных негативных явлений в нашей жизни называют проблемы ЖКХ, а также коррупцию. Она входит в число наиболее острых социальных проблем с точки зрения массового сознания уже на протяжении 10-15 лет.
– Как вы думаете, кто из президентов – Владимир Путин или Дмитрий Медведев – больше вселил в людей надежду на то, что коррупция будет искоренена?
– Это сложный вопрос. Если исходить из различных рейтинговых исследований, уровень авторитета и доверия к господину Путину выше, чем к господину Медведеву. Я считаю, кому больше доверяют, тот и вселяет больше надежды.
– У нас в России к коррупции относятся как-то иначе, чем в других странах? Не кажется ли вам, что в нашей стране к этому явлению относятся более лояльно, чем за границей?
– Я не думаю, что у нас к этому относятся лояльно. Просто у нас так устроено общество, что коррупция стала одним из обязательных, системных явлений. Она не просто является чем-то противозаконным и девиантным. Она появилась изначально, еще когда формировалась система, созданная так, что с коррупцией оказалось косвенно повязано абсолютное большинство населения: в здравоохранении, образовании и в самых простых вещах, которыми мы вынуждены заниматься в процессе нашей жизнедеятельности.
Есть еще и другой аспект – это казнокрадство. Мощнейшим стимулом для поддержки коррупции является связь власти и бизнеса в нашей стране. По всем исследованиям, которые проводили наш и другие институты, на вопрос о том, кто является реальным источником власти в нашей стране, всего 8-10% россиян отвечают, что это народ, как должно быть по конституции. А вот криминалитет, чиновники и крупный бизнес являются, по мнению граждан, основным источником власти. Это говорит о том, что люди имеют очень четкое представление, как устроена наша общественная система.
– Наше общество вообще готово к тому, чтобы полностью очиститься от коррупции?
– Конечно, готово. Но не к тому, чтобы очиститься полностью. Если верить экспертным оценкам, 40% экономики находится в тени, можно предположить: примерно такой же у нас уровень коррупции. Снизить этот показатель процентов на двадцать – вполне реально. Просто мы же знаем, что все равно многие обыденные вопросы нашей жизнедеятельности решаются таким, мягко говоря, странным путем.
– С социологической точки зрения это можно изменить?
– Тут можно действовать и с правовой точки зрения, и с помощью пропаганды, агитации, воспитания. Только что люди могут сделать, если главная проблема – это то, что в основе самой сложившейся системы лежит так называемая приватизация общенародной собственности? Это, по сути, чисто коррупционный механизм, который никто не перечеркивал и не пересматривал. Он продолжает работать на протяжении многих лет. Принимается огромное количество новых законов, потом в них ежегодно вносится такое же огромное количество поправок. Допустим, вместо 94-го ФЗ о госзакупках будет работать 44-й. Только суть от этого не меняется. И люди прекрасно понимают, что за всеми исполнениями этих законов стоит еще какой-то слой вынужденных или сознательных действий людей.
– У нас в России существует антикоррупционая пропаганда?
– С одной стороны, СМИ постоянно показывают передачи, где говорят об усилении борьбы с коррупцией, о том, что в прошлом году против чиновников было возбуждено, к примеру, 10 или 20 коррупционных дел, а в этом – уже 40 или 50. Но одновременно есть и негативная информация. Дело "Оборонсервиса", связанное с господином Сердюковым (экс-министр обороны Анатолий Сердюков. –
Прим. ред.), как висело в непонятном состоянии, так и висит. В результате у людей нет доверия к информации, которую они получают. И с точки зрения общественного мнения никаких положительных продвижений в плане антикоррупционной пропаганды нет. Может быть, действительно, если смотреть статистику, то количество дел увеличивается, но на население это никакого впечатления не производит. Я регулярно езжу по регионам и общаюсь с людьми. Никаких сдвигов в позитивном направлении касаемо настроений людей я не вижу.
– Вы согласны, что меры, которые принимаются для противодействия коррупции, лишь создают видимость этой борьбы?
– Люди у нас просто вынуждены в той или иной степени участвовать в противозаконном процессе. Так что хоть у них отношение к коррупции в целом и негативное, но при этом к такой деятельности уже выработалась привычка. Ведь, что греха таить, не только при сегодняшнем строе у нас появилось такое явление. Оно, естественно, наблюдалось и ранее – при советской форме правления, хоть и несколько в иных масштабах. Помню точку зрения, которую когда-то высказал Гавриил Харитонович Попов (советский экономист, советник мэра Москвы, в 1991 году стал первым мэром столицы. –
Прим. ред.), о том, что коррупцию вообще необходимо легализовать, поскольку она является определенной платой за услуги органов власти. Я, конечно, считаю, что это слишком радикальный взгляд. Но тот факт, что он был высказан, подразумевает: российская общественная система не может работать без такого своеобразного смазочного механизма, который помогает решать очень многие вопросы, которые могли застрять на одном месте.
– По-вашему, какие пороки нашего общества приводят к тому, что чиновниками в России становятся только ради обогащения?
– Я бы не стал вешать такой ярлык на госслужащих. Чиновничеству надо отдать должное. Это один из немногих социальных слоев, который выиграл в результате перестройки и неолиберальной трансформации. При Советском Союзе было 90 тысяч чиновников, при Борисе Николаевиче Ельцине их уже стало миллион триста, а сейчас их примерно полтора миллиона. Эта группа растет и самовоспроизводится. Ее члены – среди главных действующих лиц, активных субъектов сегодняшней системы. Многие, конечно, идут на эту работу, понимая, что на ней могут быть какие-то косвенные доходы.
Но я уверен, что очень большое количество людей просто делают свою карьеру на "государевой" службе. Соотношение тех и других определить трудно. Однако в массовом сознании сложился негативный стереотип, который вы очень четко выразили. Его просто необходимо менять. Уровень доверия к бюрократии низкий. Ее постоянно упрекают в низкой производительности труда. Но ведь эффективность огромного чиновничьего аппарата никто не мерил. А ее не мешало бы измерить, поскольку от системы правления зависят наши повседневные и экономические успехи. А идут в чиновники, как считается, из-за перехода власти в бизнес, из-за каких-то финансовых преференций, льгот или "золотых парашютов".
